В моей старой квартире балкона не было. Правда, дискомфорта от этого я не испытывал. Когда же в новой квартире обнаружилась вдруг целая лоджия - задумался. Соседи по дому негласно соревновались в оформлении балконов. Украшали их в полном соответствии с индивидуальным вкусом. Кто-то приколотил к стене тележное колесо, памятуя видимо о крестьянском происхождении, кто-то застеклил лоджию и затянул окна тюлем, достигнув при этом вершины уюта. Ну и со всех балконов свисали, естественно, гроздья герани. Одна пышнее другой. Пришлось срочно обзаводиться ящиками для цветов. Только успел просверлить в бетоне первую дырку для их крепления, как на соседском балконе показалась фрау средних лет в легком халатике и принялась что-то возмущенно выкрикивать. Выключил дрель и прислушался. Точно, по мою душу. Батюшки, совсем забыл: согласно домовым правилам с часу до трех у здешних жильцов мертвый час. Бюргеры отведали уже свою чечевичную похлебку или столь же милый их сердцу айнтопф и теперь переваривают съеденное в горизонтальном положении. А я тут шумлю! Прижал руку к груди, раскланялся. Дескать, миль пардон, мадам, виноватс, исправлюсь. Улыбнулась мне фрау, пальчиком своим полным погрозила, дескать, в следующий раз полицию на тебя шалуна натравим, мало не покажется. И ушла досыпать. "Милая и добрая" подумал я.

Балкон, как стало мне ясно через пару недель, - целый мир. Герань, которая столь буйно и охотно кустилась у соседей, на моем балконе так и не пошла в рост. Сосед справа, любопытный хер Мунцер, вытянув шею, долго критически рассматривал тощую поросль в моих ящиках, а потом глубокомысленно произнес: "Wolgasteppen". То бишь, столь же живописны, как волжские просторы! Выпад соседа задел меня за живое. Не пожалел денег и в тот же день купил горшок с роскошной висячей клубникой. Это, думаю, будет достойный ответ на эскападу соседа! Клубника просоответствовала этикетке "висячая" не долго. Как только до нее дошло, что я не побегу кляузничать в магазин - она сразу же гордо выпрямилась, и наперекор земному притяжению потянулась к солнцу. Плодоносит она с тех пор обильно и долго, вплоть до Нового года. И это, заметьте, без всяких хитроумных парников и калорийных удобрений. Правда, поливать время от времени приходится. Закалилась клубника невероятно, плоды дает крупные, но невкусные. Когда очередной гость начинает восхищенно ахать и нахваливать живописные ягоды, угощаю его. Деликатный гость проглатывает клубничину молча, стараясь не выказывать при этом истинных чувств. Менее воспитанный начинает сквернословить. Не припомню случая, чтобы кто-то из гостей попросил добавки.

Спустя несколько месяцев мой балкон облюбовали городские птицы. Первой объявилась синица. Птица умная, энергичная и невероятно любознательная. Она прошлась по всем ящикам и сверткам. Не найдя ничего съедобного, разочарованно улетела. Специально для нее положил в цветочный ящик пару кусков хлеба. Белого и ржаного. Вместо синицы прилетели воробьи и сразу же все растащили. Особенно проголодавшиеся умудрились улететь с куском, не уступающим им по размеру. Так дело не пойдет, решил я. В птичьем магазине продавщица предложила остроумное решение проблемы: корм в виде теннисных шариков в сеточке. "В нем есть все: и витамины и баластштофы, - успокоила она меня, - а чтобы птицы не утащили шарик - привяжите его к чему-нибудь веревочкой". Все, думаю, теперь моим птицам авитаминоз не грозит. Этикетку корма украшала симпатичная синичка. С помощью веревочки закрепил шарик на сухом стебле безвременно погибшей герани, и затаился за шторой с фото-аппаратом в руках. Первой, как и обещала реклама, прилетела синица. Воробьи тут же шуганули ее. Навинтил на фотоаппарат телеобъектив, навел на воробья резкость, и изумился: какая же это оказывается гордая, прекрасная и совершенно недооцененная современниками птица. Глаз сурово и надменно прищурен, клюв зазубрен и грозен. Не поленился, достал с полки книгу братьев Стругацких "Понедельник начинается в субботу". Вот она заветная цитата, ода воробью:

...Гордый, хищный, разъяренный
И летая, словно тень,
Глаза светятся как день.

Точнее и не скажешь. Щелкнул воробья на память. Заметив на моем балконе оживление, с соседнего водоема прилетели чайки. Эти привыкли столоваться в полете. Подкидываю куски хлеба, а они ловко хватают их прямо налету. Вечером поделился по телефону друзьям, как завел абсолютно ручных чаек. Как ловко подхватывают они кусочки хлеба. Прямо в воздухе. Друзья, разумеется, усомнились. "Чайка в городе ни за что не станет брать пищу из рук, - категорично заявил один из них. - У моря, пожалуйста". "Ах, так ты не веришь", - воскликнул я в сердцах. Положил трубку и взял в освободившиеся руки фотографический аппарат. Навел на дерзких птиц резкость.... Чайки смутились и улетели прочь. Пошел на хитрость, крепко, на бантик, привязал к засохшему стеблю герани шмоток желтого сала. Залежалось в холодильнике. Чайки изошли слюной. Прилетели целой артелью. Голосили так, что полная фрау в халатике снова вышла на балкон и громко закричала им на немецком языке: "вег-вег", то бишь "кыш-кыш". Большая часть птиц поняла ее правильно и отлетела на пару метров. Одна из чаек, самая энергичная, цепко ухватила густо поперченное желтоватое сало красным клювом, поднатужилась и вырвала его вместе с жалким ростком волжских степей.

На балкон страшно взглянуть. Зеленое ковровое покрытие, купленное по случаю, обильно засыпано землей, шелухой семечек и хлебными крошками. Надо быстрее подмести, иначе не избежать выговора жены. Вечером присел к компьютеру и стал рассматривать на экране богатый фотоулов: прекрасная ограниченно съедобная клубника, дерзкий воробей, огнедышащая чайка. "О, сколько нам открытий чудных" сулит простой балкон. Тут же, не сходя с места, прикинул в уме, сколько можно было бы сэкономить денег, если, скажем, отказаться от отпускных вояжей, купить кресло-качалку, сидя в ней часами наблюдать за нашими меньшими братьями, резвящимися на балконе и предаваться философским размышлениям. Вышла довольно приличная сумма.

("Районка" № 5(67), май 2006 года)