Известный в будущем французский режиссер родился в семье инструкторов по подводному плаванию и с самого детства готовился продолжить семейную традицию. Все детство он провел на средиземноморском побережье Франции, увлеченно занимаясь нырянием и подводной фотосъемкой. Мечтой его было стать специалистом по дельфинам. Однако мечтам не суждено было сбыться. В семнадцать лет в результате несчастного случая он теряет возможность заниматься своим любимым делом.

Люк возвращается в большой и шумный Париж, где занимается то тем, то другим, пока не привязывается к кино. Он смотрит много фильмов, работает на съемочных площадках на вспомогательных ролях. В 19 лет он уезжает в Голливуд, но, поработав там "мальчиком на побегушках", возвращается на родину и идет служить в армию. Отслужив три года, он возвращается к кинематографу, сначала в качестве постановщика музыкальных клипов, а потом и как ассистент режиссера в "большом" кино. Сняв сначала короткометражку "Предпоследний" (L'Avant-dernier, 1983), он дебютирует в 1984 году с полнометражным немым и черно-белым (все в целях экономии средств) фильмом "Последняя битва" (Le dernier combat).

Эту мрачную постпанковскую драму Бессон поставил на собственной студии "Les films du loup" ("Фильмы волка"). В нем он впервые снимает Жана Рено, своего актера-"талисмана" и "альтер эго". Несмотря на трудности с бюджетом, фильм был снят и тут же режиссер был причислен ко второй французской Новой Волне (начиналась которая с Жан-Жака Анно и Лео Каракса). Дебют оказался удачным - картина получила два приза на фестивале фантастических фильмов в Авориазе и еще с десяток прочих премий.

Через год успех был упрочен самой, пожалуй, умной картиной режиссера "Подземка" (Subway, 1985). В ней уже четко читался специфический стиль Бессона - гремучая смесь напряженного действия и мелодраматизма. Его герои и в последующих работах будут заниматься своеобразным "нырянием" в другую, "неродную" им реальность, будь то киллеры из "Никиты" и "Леона" или ныряльщик из "Голубой бездны". Контрастный баланс между внутренним и внешним мирами позволяет режиссеру филигранно прописывать характеры своих героев, создавая феерию действия и страстей.

В 1988 году, после продюсерской и сценарной работы над фильмами "Камикадзе" (Kamikaze, 1986) и "Таксист" (Taxi Boy, 1986, в российском прокате - "Такси") Бессон переименовывает свою студию в "Les films du dauphin" ("Фильмы дельфина") и снимает красивейшую фреску о романтике подводного мира "Голубая бездна" (Le grand bleu). Картина, проникнутая ностальгией по детским годам и преклонением перед профессией ныряльщика и кумиром Жаком Майолем, принесла Люку деньги, несколько номинаций на "Сезар" (который в итоге и был вручен за работы бессменного композитора Бессона Эрика Серра и звукооператора ленты) и культовую славу.

Настоящей же вершиной режиссерской карьеры Бессона стал следующий его фильм "Никита" (Nikita, 1990). В ленте наиболее ярко проявился типичный бессоновский стиль повествования, когда быстро развивающийся сюжет снимается с поистине музыкальной стройностью и скрипичной напряженностью. Картину ждал кассовый успех в США, что не могло не вызвать к жизни римейк "Нет выхода" (No Way Out) с Бриджет Фондой в главной роли и телесериал. Бессон после этой картины получил всеобщее признание как режиссер с мировым именем. Во время съемок фильма он сломал ногу и развелся с женой.

Доходы, полученные от двух предыдущих проектов, позволили Бессону вновь обратиться к морской теме и выпустить в 1991 году абсолютно некоммерческий документальный научно-популярный фильм "Атлантис" (Atlantis). Подводная одиссея в духе Кусто стала своего рода прощанием с миром детства, признанием в несбыточности надежд и любви к кинематографу.

В своей следующей, шестой по счету и первой с американским участием, картине "Леон" (Leon, 1994), Бессон развил образ мрачного киллера, заявленный еще в "Никите". Режиссер впервые позволил полностью раскрыться актерскому дару Жана Рено. Образ по-детски непосредственного и по-взрослому серьезно профессионального убийцы ярко рисуется им в этой картине через историю взаимоотношений взрослого мужчины и двенадцатилетней девочки, сыгранной Натали Портман. Смесь американского постановочного размаха и французской сентиментальности, однако, несмотря на ошеломляющий успех, так и не завоевала ни одного "Сезара", что заставило режиссера расплакаться прямо на церемонии.

Вновь, после пятнадцатилетнего перерыва, попав в Голливуд, Бессон стал стремительно "американизировать" свой стиль. В результате в 1997 году в свою новую работу под названием "Пятый элемент" (The Fifth Element) он привлек американских звезд Брюса Уиллиса и Гэри Олдмена (последний блестяще сыграл еще в "Леоне"), а также свою жену - супермодель Милу Йовович. На постановку было затрачено $90 млн., что выразилось затем в потрясающих декорациях, костюмах Жан-Поля Готье и гриме. Фильм с уже традиционно великолепной музыкой Эрика Серра и порой по-европейски ироничными, а порой по-американски прямыми, диалогами окупился, собрав по всем миру $266 млн., послужив своеобразным ответом на ряд критических уколов за тенденцию к американской унификации оригинального авторского стиля режиссера.

Однако эта тенденция проявилась еще резче в следующей режиссерской работе Бессона - пафосной и напыщенной исторической постановке "Жанна д'Арк" (Jeanne d'Ark, 1999) все с той же Милой Йовович в главной роли. Лента провалилась в прокате и была разругана критиками. После этого слухи о возможном уходе Бессона из режиссуры и переходе к продюсированию, появившиеся после "Леона", стали еще ближе к реальности. Как заявил сам Люк, "слишком тяжело все дается... тратить два года своей жизни, когда ничего не существует, кроме фильма..." Опыт продюсера у него уже есть: "Такси" Жерара Пиреса, "Холодная луна" Патрика Бушите и "Не глотать" Гэри Олдмена показали его способности в этой сфере кинопроизводства, а продюсерский и сценарный сиквел "Такси-2" собрал только во Франции $40 млн. за первые три недели проката.

- Книга "Артур и минипуты" похожа на те сказки, которые вы читали в детстве?
- Когда я был маленький, не было ни телевидения, ни интернета. Библиотеки в том месте, где я жил, тоже не было. Так что я вообще не читал. Там было солнце, скалы, море и много рыб. Когда мне хотелось поиграть, я должен был пойти в сад и сам придумать, чем себя занять. Так что я сочинял истории. Берешь, например, камушек и играешь в пиратов Карибского моря. Потом переключаешься, и тот же камушек уже космический корабль. Первой игрушкой, которую мне купили, была машинка. И я не знал, что с ней делать: это ведь просто машинка, которая уже не станет ни лодкой, ни космическим кораблем. Так что через десять минут я снова взялся за камушек.

- А Артур похож на вас?
- Артур - это я. Моя бабушка тоже проводила со мной больше времени, чем мои родители. Они меня очень любили, но они были заняты - это нормально. А существо, которое больше всего меня изменило, - моя собака. Потом, когда Артур превращается в минипута, - это уже не я. Потому что мне, к сожалению, никогда не доводилось спать в цветке, пилотировать комара и целовать принцессу...

- Вы выросли на берегу моря и сняли "Голубую бездну", почему же тогда минипуты боятся воды?
- Это шутка. Я все время говорил о моей любви к воде и подумал, что было бы забавно создать маленьких персонажей, которые воды боятся.

- Вы одновременно монтировали "Артура" и "Ангела А". Сложно было переключиться?
- Нет. Это как спорт - чем больше вы занимаетесь, тем больше можете сделать. Самое трудное - это уехать на каникулы на три недели, а потом вернуться и начать что-то писать. А когда ты весь в работе, разгорячен, то гораздо проще заниматься двумя, тремя и даже четырьмя фильмами одновременно.

- В "Артуре" вы цитируете "Криминальное чтиво" Тарантино и подшучиваете над своей "Жанной д'Арк"...
- Просто подмигнул знакомому. Тарантино много раз говорил, что когда он снимал "Криминальное чтиво", то находился под впечатлением от фильма "Леон". И я подумал, что он должен посмотреть на свой фильм с другой стороны - в моем фильме. А упоминание Жанны д'Арк - это просто шутка. Мне кажется, важно регулярно над собой подхихикивать.

- Вы оптимист?
- Я оптимист до 8 часов вечера. Потом смотрю новости и становлюсь пессимистом.

- Быть одновременно режиссером, продюсером и сценаристом сложно?
- Это была производственная необходимость. Сначала я стал сценаристом, потому что не было денег на камеру, но я мог себе позволить ручку и листок бумаги. Поэтому я начал писать. Мне было тогда 15 лет. Первые три-четыре тысячи страниц были не очень хорошими, а потом стало получаться лучше. Для того чтобы научиться писать, мне понадобилось примерно лет пятнадцать. Затем я пошел по всем продюсерам Парижа, и они все сказали мне: "Нет". Делать было нечего - мне пришлось открыть свою компанию и научиться быть продюсером. Мне хотелось, чтобы мною кто-то занимался, чтобы у меня был стульчик, на котором было бы написано мое имя...

- Вы всерьез решили, что "Артур" - ваш последний режиссерский проект?
- Я не знаю. Я устал, и в данный момент мне нечего сказать. Я не буду делать фильмы, пока не обрету уверенность в том, что сделаю что-то нужное. Я не хочу снимать фильм только для того, чтобы заработать денег. Я очень честен со зрителями. Если вы не чувствуете в себе уверенности, то лучше вообще ничего не делать. Пока мне снимать не хочется.

- Не ваши ли дочери вдохновили вас на создание "Артура и минипутов"?
- Лишь косвенно. В "Артуре" речь идет и о том, чтобы дети развивали сознание для понимания других живых существ. Как этот процесс протекает, я учился у моих дочерей. В 4 года дети совсем не воспринимают ближних. Один спокойно сидит и играет, пока другая надрывается от слез. Когда я спросил, последовал ответ: "Ах, она плачет только тогда, когда у нее что-то болит". Это же полнейшее безумие. Только между шестью и семью годами это начинает меняться.

- Знакомите ли вы ваших детей с вашими идеями?
- Нет, потому что дети все находят великолепным. И последний фильм, который они видели, будет всегда самым лучшим. Можно следовать только за своими инстинктами и не ссылаться на то, что это могло бы понравиться публике. Поэтому для своих фильмов я принципиально не делаю предварительные показы.

- То, что было бы обязательно для голливудских картин.
- Но "Артур и минипуты" как раз не голливудская лента. Это не значит, что другие так не думают. Я люблю великое американское кино, я впитал его в себя. Поэтому часть этого есть и в "Артуре". Но американцы всегда хотят смотреть только определенные фильмы, европейцы и азиаты, напротив, гораздо более любопытны к произведениям другого культурного круга. Мой фильм является скорее мешаниной самых различных влияний. Это было уже в "Пятом элементе".

- И со спецэффектами вы справились без помощи американцев?
- Да, все спецэффекты мы снимали в ангаре в Парижском гетто. Это было беспокойное время.

- Почему постановка фильмов не доставляет вам больше удовольствия?
- Потому что это сущая мука. Заниматься режиссурой легко, но снимать хорошие фильмы трудно. Ежедневно каждые 20 секунд ты должен отвечать на вопросы: будет ли в пятницу в сцене 12 синяя или красная одежда? Достаточно ли тебе 200 статистов вместо 300, хватает ли автобусов? Можно ли сократить сцену, чтобы не выпасть из графика съемок? Это бесконечный процесс. Во время съемок "Пятого элемента" ассистент доставал меня вопросами (как я неожиданно заметил) даже когда я сидел в уборной. Ему не пришло в голову, хотя бы в этот момент оставить меня в покое. Да и я этого не замечал. Кроме того, на съемочной площадке еще и вертишься как угорелый. На съемках "Жанны д'Арк" у меня впервые были массовые сцены, в которых принимало участие до 2000 статистов. После такого выброса адреналина я в течение 8 месяцев снимал одного единственного актера в помещении 10 кв.м.

- Разве это не захватывает?
- Прежде всего, это тяжко. Когда наступает следующий после съемок этап, тогда возникают другие вопросы, например: какой звук должен издавать меч? или какой звук лучше подходит, "шлинг" или "шлонг", а, может, "шлэнг"? Эти дни оказываются вычеркнутыми из жизни, а ты ничего не получаешь взамен. После "Жанны д'Арк" я встретился с одним из моих лучших друзей, которого долго не видел и спросил его, как поживает его ребенок. "Который из трех?", - переспросил меня он. За это время у него родилось еще двое…

- Стоит ли платить такую цену, чтобы делать большое кино?
- Я еще не закончил свои сетования. Фильм снят, его, наконец, показали и тут появляются критики. Эти кликуши, по крайней мере, во Франции, голосят: "Какое дерьмо. От Бессона нас тошнит".

- Однако вы не хотите совсем уйти из кино?
- Нет, я еще занимаюсь продюсированием. В конце съемочного дня я вижу обессиленного режиссера и спрашиваю его, как будто ничего не произошло: "Ну, как дела? Славный был денек?" Я люблю это дело.

По материалам сайтов: Peoples.ru, Известия, Правда.ру, Киномания.РУ