- Вы с детства хотели стать актером?
- Да. Мой отец - актер, он же и воспитал во мне это. С самого детства батя занимался со мной: мы ставили отрывки из спектаклей. Я играл Леонидика из "Моего бедного Марата", которого поставил мой отец, играл Ромео. В то время мне было 14 лет, и я буквально заливался слезами, когда входил в склеп к Джульетте. Внутри меня было ощущение жуткой трагедии. И отец видел это, чувствовал, что я живу на сцене. Он прививал мне любовь к театру, к подлинному перевоплощению. Влюбляться - значит, влюбляться, умирать - значит, умирать.
Отец пытался понять, есть ли во мне необходимый темперамент, талант. Долго смотрел, но потом сказал: "Можно", - и отдал меня в Школу-студию МХАТ. Там я попал в руки к Олегу Павловичу Табакову, который приучал нас к тяготам актерской профессии. Поблажек не делал никому, хотя многим со стороны казалось, что я был его любимчиком. А он просто очень хорошо ко мне относился, но это не давало мне права на какие-либо льготы. Я сам неплохо учился, институт закончил с красным дипломом. Олег Павлович всех своих абитуриентов предупреждает: если вы чувствуете, что сможете актерской профессией заработать себе на хлеб с маслом, то это уже неплохо, а вот если - на хлеб с маслом да еще с икрой, то можете смело идти в профессию. Лично для меня это была настоящая работа.

- Какие качества вы унаследовали от своего отца?
- Я отвечаю за свои слова. Отец всегда внушал мне, что если ты мужик, то надо быть уверенным в себе, надо быть сильным. Нельзя киснуть, жаловаться, пить, уходить в загулы, прогибаться. Отец вдохновляет меня своим личным примером, здоровым отношением к жизни. Раньше он, правда, выпивал. У него вообще такой склад характера - он буйный, темпераментный, обаятельный русский мужик. Поэтому если выпивал, то крепко. Это было в традиции старой актерской школы, когда считалось, что если ты не пьешь - значит, ты не гений. Поэтому тогда пили все. Частенько выпивкой заменялось отсутствие еды. В те времена не было такого количества доступных ресторанов и разносолов, больших зарплат тоже не существовало.

- У вас, как у театрального ребенка, наверное, было особенное детство?
- Отец гастролировал, работал. Но, когда я пошел в школу, батя успевал совмещать репетиции с нашими занятиями. Мы много времени проводили вместе, он учил меня ходить на лыжах. Помню, когда я был маленьким, отец обгонял меня, потом мы сравнялись, затем я стал его "делать" на один круг, на километр, на два и тогда он говорил: "Ну, так нельзя. Пожалей папу-то!" Сколько себя помню, он всегда приучал меня к спорту - лыжи, бег по утрам, футбол. У меня не было и нет лучшего друга, чем отец. Я благодарен ему за все.

- Какую роль играла мама в вашем "мужском братстве"?
- Мамуля - чудный, замечательный человек. Она потрясающая женщина, в своем обаянии, искренности, доброте души. При таких темпераментных людях, как мы с отцом, она оставалась той самой хранительницей домашнего очага, кормилицей, благодаря которой семья оставалась семьей. Мама замечательно готовит, и на кухне ей нет равных. Моя Ириша признает это и не спорит. Жена тоже может приготовить, но я ее не принуждаю к этому. Для меня не принципиально, чтобы на столе каждый день было первое, второе, третье и компот. Я вполне могу обходиться без домашних борщей. Желая попробовать что-нибудь экзотическое, мы с женой идем в ресторан, а если хочется домашнего - едем к маме. Она нас всегда ждет и очень радуется каждому нашему визиту.

- Сергей, вы росли послушным ребенком?
- Как это ни странно, да. Я рос очень скромным, застенчивым, быстро краснеющим мальчиком. В детстве так же, как все остальные, читал стихи, стоя на маленькой табуреточке. Потом подрос и понял, что все девчонки тащатся от парней, которые умеют играть на гитаре. Тогда я сказал родителям, что хочу поступать в музыкальную школу, проучился пять лет. Приезжая к бабушке, выходил во двор с гитарой, и все внимание было приковано только ко мне. Ощущения - непередаваемые…

- А какие у вас отношения с алкоголем?
- Любая выпивка нужна для того, чтобы поддержать эмоции, настроение, немножко расслабиться. А для того чтобы секс был в порядке, лучше вообще не пить. Все это туфта, когда говорят, что лучше "принять" для храбрости. Если пить, то только чуть-чуть. Перебрал - получится сплошная лажа, потому что мужчине нужно быть в форме, особенно в такие ответственные моменты. Может быть, то, что меня не ругали, когда я первый раз напился, воспитало во мне достаточно спокойное отношение к спиртному.

- А за что же вас тогда ругали?
- Меня вообще мало ругали. Помню, однажды в школе я поддался стадному инстинкту и решил сбежать с последнего урока физики. Была суббота, и кто-то пустил слушок о том, что учительница заболела. Чтобы байка прошла, надо было сбегать всем. Я, будучи отличником, решил поддержать одноклассников и, придя домой, сказал родителям, что урок отменили. Потом, конечно, все выяснилось, и отец вызвал меня "на ковер". Он разговаривал со мной абсолютно спокойно, но в то же время жестко. И в тот момент мне было очень стыдно за то, что я был как все, что поддался стадному чувству. Я прекрасно понимал, что меня не накажут, из школы тоже не выгонят, но, тем не менее, пошел к классной руководительнице и учительнице по физике и извинился. Для меня это было делом чести.

- Приходилось ли вам когда-нибудь драться из-за женщины?
- Только в пионерском лагере. Как-то так получалось, что мои девушки никогда особо меня не подставляли. Вели себя прилично, поэтому и не нужно было за них драться.

- Когда вы первый раз влюбились?
- Наверное, еще в детском саду. Девочку звали Надя, и она была очень красивой. Причем числилась Наденька не в моей, а в параллельной группе. Отношения были чисто "детсадовскими", ничего криминального, но девочка мне запомнилась надолго. А потом я пошел в школу и стал ездить на лето к бабушке на Волгу. Туда приехала Катя Евсеева. И я сошел с ума. Она была такой красоты, что просто дух захватывало. Все начиналось с молчаливого обожания, когда я не знал, как она ко мне относится. Зимой мы переписывались. Помню, как она стояла у автобуса, на котором я уезжал в Москву, и смотрела на меня. Вокруг было много народу, весь двор пришел меня провожать, и когда мы встретились с ней глазами, она показала мне жестом, что будет писать. И от этого простого взмаха руки я был на седьмом небе от счастья. Потом были первая записка, признание в любви. Как я признавался - это было что-то! Мы отправились гулять вдвоем - беспрецедентный случай, потому что раньше всегда гуляли компанией. Шли, нечаянно касались друг друга так, что зубы начинало сводить. Катя давно обо всем догадывалась, но шла молча, потому что хотела, чтобы я сам все сказал. А я не мог. Мы дружили с первого по седьмой класс, и произнести то, что было все это время внутри, казалось невозможным. Я жутко мялся и стеснялся, и, когда признался, Катя сказала: "Ну, наконец-то!"

- В свою жену Ирину вы тоже влюбились с первого взгляда?
- Это было как вспышка. Непередаваемое ощущение, когда ты не в силах отвести глаз от женщины. Мы познакомились во время съемок фильма "Крестоносец-2" в Греции. Увидел ее и понял, что она идеальна. Правда, на тот момент и я, и Ириша были несвободны. Она была замужем, у нее рос сын, но любви с мужем уже давно не было. Мне в этом плане было намного легче - я не был связан семейными узами и мог разорвать существующие отношения в любую минуту. Ира же медлила, но я чувствовал, что тоже ей небезразличен. Она не знала меня как актера, не видела моих ролей в театре, мельком слышала голос за кадром в "Куклах". Моя популярность ни о чем ей не говорила, и мне было очень ценно то, что я стал интересен ей в первую очередь просто как человек. Не скрою, я вел себя, возможно, чересчур настойчиво, но это было продиктовано только неимоверным желанием видеть ее, быть с ней рядом. Мы сели в самолет, и я написал на обороте визитки "жду" с тремя восклицательными знаками. По словам Ириши, она долго не могла решиться позвонить, несмотря на то, что роман как таковой уже начался. Услышав ее голос, я был так рад, что по моей реакции было сложно не понять, как я ждал ее звонка. Так все и началось…

- Насколько я знаю, ваша свадьба была тоже очень романтичной?
- Мы отправились в загс, а вечером того же дня я вышел на сцену МХАТа в роли Моцарта и посвятил спектакль "Амадей" своей жене. Ириша сидела в ложе и смотрела на меня, когда я умирал на сцене. Потом я воскрес и подарил ей ночь в "Метрополе". Мне хотелось, чтобы этот день и ночь запомнились ей навсегда. Хотелось, чтобы все было красиво и по-настоящему роскошно. Мы прожили в гражданском браке три года, но в какой-то момент я понял, что все, пора остановиться. Дело ведь не в количестве твоих женщин, а в их качестве. И когда рядом с тобой есть Она, единственная, зачем продолжать поиски? Гражданский брак удобен для мужчины - ты просто живешь с женщиной, но не обязан хранить ей верность. Я сам так жил долгое время. Но в определенный момент почувствовал, что по отношению к Ирише это нечестно. Нет, она никогда не подталкивала меня к женитьбе, не ставила условий и ультиматумов. Просто, глядя в ее глаза, я понял, что она по-настоящему хочет семью. Не было разговоров - оказалось достаточно только взгляда грустных глаз любимой женщины. И желание ее осчастливить победило.

- А вас не смущало то, что Ирина уже имела опыт семейных отношений, а вы - нет?
- Ничуть. Моя жена забыла прошлую жизнь, я свою тоже не вспоминаю. Мы начали все с чистого листа. Кроме того, что Ириша обладает красотой, божественной фигурой и всем-всем-всем, она еще имеет ту самую женскую мудрость, которая необходима в семейной жизни. Я безумно люблю свою жену и знаю, что эта женщина только моя. Уверенность в ней дает мне столько сил, что я могу горы свернуть.

- Ирина старше вас на 7 лет. Не чувствуется ли эта разница в возрасте, ведь принято считать, что женщины "взрослеют" быстрее?
- Ни в коем случае. Она старше меня только по паспорту, а на самом деле Иришка - девчонка, милая, трогательная, наивная. Это я рядом с ней чувствую себя опытным, взрослым мужчиной. Я Безруков, но не безрукий. Что касается внешности, то жена вовсе не выглядит старше меня. Кроме того, она профессиональная модель, очень следит за собой… Для меня ей всегда будет 25. Кроме того, что я уважаю и обожаю свою жену, я ее очень хочу чисто по-человечески обогреть. У Ириши рано умерла мама, и я чувствую, что мой долг - компенсировать ей то тепло, нежность, заботу, которых она была лишена в детстве. Мне важно быть уверенным в том, что у нее все есть. Несмотря на это, Ириша никогда ничего не просит для себя, уговорить ее примерить и приобрести что-то очень сложно. Я хорошо знаю ее фигуру, поэтому частенько сам покупаю ей какие-нибудь стильные вещички. Она, конечно, сопротивляется, стесняется, что, мол, цены бешеные, слишком дорого. Но я настаиваю и все равно покупаю, пусть и дорого. Мне важно видеть, как загораются у Иришки глаза, важно знать, что она счастлива. Я настолько силен, что могу позволить себе заботиться о ней. И мне это очень нравится.

- Сколько интервью вы дали за последнее время?
- Я сбился со счета. Вероятно, это уже трехзначная цифра. А может быть, и больше.

- Журналисты вам под горячую руку еще не попадались?
- Пока нет. Я стараюсь держать себя в рамках приличия. Жалко только, что многие из них продолжают спрашивать одно и то же. Приходится повторять в сотый раз одни и те же истории, а это мне совсем неинтересно.

- Вас не обижают обвинения в том, что авторы "Бригады" возводят бандитов в ранг национальных героев?
- Обижают, конечно. Лично я бы поспорил насчет отрицательности Саши Белого. Посмотрите, сколько в нем силы, обаяния, целеустремленности. В Саше Белом есть романтика, он - светлый герой. Это идет от него самого, а не от меня - я не могу играть приземленных людей. Так совпало, что в нашей стране отношение с криминалом слишком тесные, но это не умаляет достоинств картины. "Бригада" прогремела. Сегодня все сходят с ума по Саше Белому. Но я уверен, что на Пушкина, которого я играю в театре, придут те же самые девчонки, которые полюбили Сашу Белого. Но они уйдут с ощущением Пушкина. Они будут смотреть и слушать Пушкина и полюбят его, как Сашу Белого.

- Как часто вам приходится читать в прессе о себе неправду? Какими были самые нелепые слухи?
- Их так много… Безумное количество "желтизны" вокруг - неизменный атрибут популярности. Если о тебе пишут "желтые" издания, значит, с известностью у тебя все в полном порядке. Просто иногда становится противно, потому что "желтая" пресса у меня ассоциируется с опарышами. Такие белые гадкие червячки, которые где только не заводятся, знаете? Тем не менее, кто-то на них рыбачит, а кому-то просто жутко неприятно, как мне. От "желтых" журналистов то же самое ощущение - тошнит. Но, что поделать, приходится мириться. Опарыши - были, есть и будут всегда. И никуда от этого не денешься. В наше время единственный вариант - взять и вывезти их в лес, дать в руки лопаты и поставить под стволы. Я бы, честно говоря, всю "желтую" прессу так и вывез. Шучу, конечно, но, тем не менее, эти люди портят кровь не столько мне, сколько людям, которые меня знают, любят.

- Каким было первое разочарование от актерской профессии?
- Разочарование пришло вместе с пониманием того, что все это - одна сплошная лотерея. И не важно, насколько ты талантлив и знаменит. Либо тебе повезет и тебе дадут следующую хорошую работу, либо она пройдет мимо тебя. Киномир так же, как и шоу-бизнес, непредсказуем и жесток. Кто-то кому-то что-то нашепчет, кто-то на тебя обидится или затаит зло - и всему этому "террариуму единомышленников" ты не нужен.

- Как, по-вашему, талант и упорный труд могут повлиять на результаты этой лотереи?
- Безусловно. Когда я озвучивал "Кукол" и меня называли "голосом Ельцина" мне это не совсем нравилось. Многие "добрые" люди говорили, что я никогда не смогу переломить этот имидж, а я, прищурившись и улыбаясь, отвечал им: "Ой, ли?" И сейчас мало кто помнит, что я в течение пяти лет озвучивал двенадцать персонажей в программе "Куклы". Не одного, не двух - а двенадцать! Слава богу, что у меня на плечах есть голова, что рядом - по-настоящему добрые люди, которые верят в меня. В том числе и жена: она не просто моя женщина, любовница - она еще и друг. Ириша - мудрая женщина, она прекрасно понимает и меня, и профессию, т. к. сама принадлежит к ней. Она не ревнует к поклонницам, потому что знает разницу между ними и настоящими чувствами.

- Сергей Витальевич, вы не раз говорили, что искусство должно быть актуальным. А что волнует артиста Сергея Безрукова сегодня?
- Пожалуй, разгильдяйство и разнузданность нашего общества. Я бы слегка подкрутил гайки в некоторых областях. И начал бы с некоторых средств массовой информации, которые с диким невежеством печатают все на потребу невзыскательной публики, темы - ниже пояса. Иной раз пройти с ребенком по улицам становится неловко, потому что весь этот ужас лежит на прилавках или рекламируется на растяжках. Что же до воровства, которое было, есть и будет, до состояния дорог и бедности глубинки, то все это, разумеется, вызывает недовольство. И здесь тоже есть, что и кому подкрутить.

- Найти бы золотую середину...
- Да, для нашей страны это особенно важно. У нас ведь, взявшись за закручивание гаек, могут закрутить их настолько, что мы вернемся в стародавние времена цензуры, при которой и дышать-то было тяжело.
Где пролегает та самая граница свободы слова? Вот вам глас, вопиющий от лица художника. Хотелось бы, чтобы гайки слегка подкрутили, но не закрутили совсем.

- А в нынешней Москве нет ли, на ваш взгляд, унижения человеческого достоинства?
- Сегодня в Москве людей унижают цены. В первую очередь - цены на недвижимость. А самое худшее заключается в том, что люди к этому унижению привыкают, а ведь это ненормально. Это и есть своего рода моральное уродство. Я как артист должен внимательно следить за изменениями в обществе, чтобы мои герои говорили со зрителями на одном языке. И что же я наблюдаю? Огромное число людей живет без прописки и, следовательно, безо всякой социальной и медицинской помощи, они не знают своих прав. Начинаешь понимать соль анекдота, который я слышал от Жени Гришковца: "Кого не любят москвичи? Они не любят коренных москвичей".

- Давайте продолжим тему свободы художника. Встречаете ли вы в современной Москве настоящего Мастера? И, заодно, остались ли в ней Маргариты?
- Остались, остались! Маргарита - это вечный образ. Так же, как вечен и образ Мастера. Просто бывает время, когда он цельный, как у Булгакова. А сегодня времена разделения, Мастер растворился во многих. Частичка художника заигрывает с властью, частичка от всего отгораживается и занимается искусством, частичка пытается совмещать…

- Много споров вызвали сыгранные вами роли Пушкина и Есенина. Споры возникали, очевидно, оттого, что эти поэты были историческими личностями...
- Да, я тоже так считаю, поскольку у каждого есть свой Пушкин и свой Есенин. И чем больше ты играешь, тем больше убеждаешься в невозможности сыграть каждого из них как единое целое. Существует огромное количество воспоминаний и о Пушкине, и о Есенине, и во всех они представлены по-разному. Я же играл признание в любви к этим двум великим русским поэтам. Невозможно сыграть всю личность Есенина. Для меня он - та самая душа нараспашку, образ бунтаря, который хорошо представлен в старой русской литературной традиции, начиная еще со Стеньки Разина. Это далеко не полный образ, повторюсь - это только одна из составляющих образа исторического персонажа Сергея Есенина. А Пушкин? Пушкин - "это наше все", и если говорить об актерском страхе, то здесь он был абсолютным. Я пытался понять, как играть, скажем, сцену ревности. Ведь что такое ревность по Пушкину? Это - ярость. Когда зрачки белели. Вот это и была моя актерская задача: сыграть свои собственные ощущения от тех или иных эмоциональных эпизодов жизни Пушкина.

- Что вам дало участие в картине "Адмирал Колчак"? И есть ли в сегодняшней армии такие люди, как Колчак?
- Я думаю, что такие личности есть. Как и все актеры, я живу эмоциями и верю в чудеса. В этом и есть мой оптимизм. В России такие люди, как Колчак, были всегда. Но я в картине играю генерал-лейтенанта Владимира Оскаровича Каппеля. Признаться, этот образ я открыл для себя перед съемками, когда прочел книгу "Каппель и каппелевцы". Я был изумлен личностью этого человека. Потомственный военный, из шведов, он всю свою жизнь отдал служению России. И как многие русские офицеры, он тяжело переживал развал армии и страны после революции и связанные с этим военные неудачи и унижения России перед другими державами. Был случай, когда красные арестовали его жену, и жизнь ее зависела от того, сдастся ли он в плен. Если нет, то ее расстреляют. Каппель ответил: "Расстреляйте жену, ибо она, как и я, считает для себя величайшей наградой на земле от Бога - это умереть за Родину. А вас я как бил, так и буду бить!" Представьте, какой ценой далось ему это решение! Какой силой духа надо обладать… И большевики не посмели выполнить свой ультиматум. А вот еще один факт из его биографии. Была какая-то офицерская вечеринка. В конце нее Каппель встал и сказал: "Господа, я с прискорбием сообщаю, что сегодня мы украли один день у России". Представьте себе офицера, которому неприятно сознавать, что он ничего полезного не сделал в этот день для Родины. А ведь это чувство было не наносным, человек так жил.
Я рад, что судьба, наконец, смилостивилась над ним, и останки Владимира Оскаровича перевезены в Россию и перезахоронены в Донском монастыре. Прежде он покоился в Харбине в православной церкви, но в какой именно, долго выяснить не удавалось... В фильме есть эпизод, где я играю умирающего генерала. Съемки проходили в павильоне "Мосфильма". Я сыграл эту сцену и только потом понял: "Боже мой, а ведь здесь, через дорогу, перезахоронен Владимир Оскарович, а я вот только что, рядом с ним, сыграл его смерть". У меня мурашки пробежали по коже.

- А какое у вас вообще мнение о Гражданской войне?
- Как о жерновах истории, в которые попали люди, страстно любившие Россию и воевавшие за нее друг против друга. Я думаю, что это был страшный заговор против страны. Когда такие люди разбивались на лагеря, боролись друг с другом...

- Что-то подобное, говорят, происходило и относительно недавно - в начале 1990-х годов...
- Сложно говорить о нашем времени, но былой любви к Родине, видимо, у нас уже нет. Я рад, что в России приходит время умных, интеллигентных политиков. Насколько оно будет жестким и насколько закрутят гайки, я не знаю и, как и все, смотрю на это с интересом и некоторым страхом. Но я не люблю, когда актеры высказывают тезисы. Актер - профессия визуальная. Мне есть что сказать. Но мне лучше признаться Родине в любви, сыграв, например, генерала Каппеля.

По материалам сайтов: Peoples.ru, Аргументы И Факты, Новые Известия