В свое время Евгения Глушенко, утвержденная на главную роль в фильме "Влюблен по собственному желанию", уговорила режиссера Сергея Микаэляна прекратить нескончаемые поиски героя и пригласить Янковского: "Кого вы все ищете? Ясно же, что только Олег сможет сыграть джентльмена, даже опустившегося. Он же настоящий аристократ!" А сейчас... Его коллеги утверждают, что Олег Иванович - чуть ли не единственный человек в России, которому не нужно учиться носить смокинг или фрак...

Сын сгинувшего в лагерях бывшего штабс-капитана лейб-гвардии Семеновского полка Ивана Павловича Янковского, он родился в 1944 году в казахском городке Джезказгане: рудник, специфический контингент - семьи ссыльных интеллигентов и уголовников. Олег гонял в футбол с оборванной дворовой шпаной и ужасно стеснялся своей аристократичной бабушки, ее элегантной прически, пенсне, броши на ветхой кофточке... Дворянские корни были тогда не в чести... Мать Олега, Марина Ивановна, опасаясь ареста, сожгла все архивы семьи, не уцелели ни дворянская грамота, ни отцовский Георгиевский крест. Жили впроголодь (Марина Ивановна выучилась на бухгалтера и одна кормила семью: троих сыновей и свою мать), ходили в обносках, впятером ютились в четырнадцатиметровой комнатушке, но при этом держали богатую библиотеку, говорили на иностранных языках, много читали, а по вечерам принимали гостей - такую же ссыльную интеллигенцию. Со временем Янковские перебрались в Саратов - город с богатыми культурными корнями, город театралов...

В юности Марина Ивановна просто бредила балетом, но родители запретили ей и думать о балетной карьере. Зато своим детям она сумела передать тягу к сцене.

Старший из братьев Олега - Ростислав - окончив саратовское театральное училище, уехал в Минск играть в Русском театре. 14-летнего Олега он забрал к себе, чтобы снять с родных (в семье остался один кормилец - средний брат Николай) хотя бы часть материальных забот. Там Янковский-младший дебютировал на сцене - нужно было заменить заболевшую исполнительницу эпизодической роли мальчика в спектакле "Барабанщица". Правда, Олег не сразу осознал всю ответственность - куда больше театра его волновал футбол, он спал и видел себя вратарем или нападающим. Однажды он просто проспал свой выход в спектакле. Рассерженный Ростислав категорически запретил брату на пушечный выстрел подходить к футбольному полю.

Марина Ивановна тосковала в разлуке со Славиком и Олежкой, и, как только появилась возможность, младшего вернули домой, в Саратов. Школьные годы подходили к концу, пора было решать, что делать дальше. Засобирался он в медицинский институт, чтобы выучиться на стоматолога и со временем хорошо зарабатывать, помогать матери. Олег всегда был маминым сыном, и похож он на нее - такой же спокойный, мягкий. Он с удовольствием помогал по хозяйству: стирал, гладил, готовил, ходил по магазинам. И вот в один из таких походов словно чья-то невидимая рука снова направила Олега на театральную дорогу.

Как-то летним днем покупая на рынке картошку, он увидел на столбе затертое объявление о приеме в театральное училище. Вспомнил свой минский опыт и решил: "Зайду-ка, посмотрю".

В училище произошла совершенно фантастическая и судьбоносная история. Узнав о том, что экзамены давно закончены, Олег осмелился зайти к директору - узнать об условиях приема. Тот, не дав юноше объяснить цель визита, спросил:

- Как ваша фамилия?
- Янковский.

Директор заглянул в какие-то списки у себя на столе:

- Хорошо. Вы приняты. В сентябре приходите учиться.

Олег вернулся домой ошарашенный: его судьба сама собой определилась. Почему его приняли без экзаменов - он не знает, наверное, в театральном недобор... А в медицинский, может, он еще и по конкурсу не пройдет...

Осенью он просто пришел на занятия. И только несколько месяцев спустя выяснилось, в чем дело. Оказывается, брат Николай втайне грезил театром. Он работал на заводе сталеваром, но мечта о сцене не давала ему покоя. Вот он и пошел поступать, никому ни о чем не сказав, - сдал все экзамены, прошел все туры... А когда узнал о том, что Олега в училище приняли за него, он просто промолчал. Мол, пусть учится младший, а ему нужно кормить семью - маму и бабушку. А в училище еще долго считали, что они просто перепутали имя абитуриента Янковского.

В училище Олег особенно не выделялся, а после попал в Саратовский драмтеатр, где ему не доверяли ролей сложнее, чем "кушать подано". И тут... Опять вмешалась судьба.

Театр гастролировал в Львове. Олег зашел в гостиничный ресторан, уселся обедать. А недалеко за столиком случилось сидеть Владимиру Басову с женой Валентиной Титовой и другими членами съемочной группы будущего фильма "Щит и меч". Обсуждали, где искать артиста на роль Генриха Шварцкопфа. Титова, кивнув на Олега, сказала мужу: "Посмотри, вон сидит типичный арийский юноша". Басов согласился, что этот человек подошел бы ему идеально, но... "Он, конечно, какой-нибудь физик или филолог. А, поди ж ты найди артиста с таким умным лицом". Слава Богу, кто-то из ассистентов не поленился подойти к Янковскому...

Благодаря фильму "Щит и меч" и следующему - "Служили два товарища" - Олег стал суперзнаменитым. В театре пошли серьезные большие роли, в кино - масса предложений. На съемках одного из фильмов - "Гонщики" - он попал в аварию: машина с ним и операторами перевернулась, летела кувырком. Операторов выбросило на дорогу, на Янковском сгорела кожаная куртка, а сам он каким-то чудом остался без единой царапины.

Евгений Леонов, тоже снимавшийся в этом фильме, был так поражен, что, приехав в Москву, без конца рассказывал всем о "счастливчике Янковском". Так это имя услышал режиссер театра "Ленком" Марк Захаров... Вскоре Янковский вышел на сцену "Ленкома" - сцену, со временем ставшую ему ближе родного дома.

На сегодняшний день артист Олег Янковский - обладатель всех мыслимых и возможных регалий. Но особенно ему дорого... звание народного артиста СССР. Так звезды сошлись, что Янковский получил это звание за неделю до того, как перестала существовать страна СССР. Его фамилия стояла последней в последнем списке на эту награду. Тогда Олег Иванович даже возмущался: что это за звание такое, когда страна разваливается? А теперь с улыбкой говорит о том, что Константин Сергеевич Станиславский в 30-е годы стал первым народным артистом, а он сам - последним.

В тот момент Янковский работал в Париже. Пришел однажды с репетиции, уставший, хмурый, и с удивлением обнаружил на столе бутылку виски - его любимого горячительного напитка. Удивился: что за праздник? Тут-то жена и огорошила известием. Уж кто-кто, а она-то знает, как поздравить своего мужа... За тридцать пять лет супружеской жизни Людмила Зорина в мельчайших деталях изучила характер Янковского.

Когда-то мать учила сыновей: "Если решил жениться, то уж на всю жизнь. По-другому и начинать не надо". Все трое братьев Янковских женились до 21 года - и именно на всю жизнь. Олега его недремлющая судьба настигла на втором курсе училища (Людмила училась на курс старше). Она была очень заметной, красивой, рыжей и безумно талантливой. Однажды за хорошую учебу их обоих премировали поездкой в Москву. Олег Иванович с удовольствием вспоминает, как они вышли тогда из поезда, купили на Павелецком вокзале саечки по шесть копеек... Они сидели на скамейке, ели булочки и мечтали о будущем. Они и не думали тогда, что их будущее - здесь, в Москве!

После училища Зорину сразу пригласили в Саратовский драмтеатр, и она мгновенно выдвинулась в звезды. Смотреть на нее ходил весь Саратов, а про Олега тогда говорили: "Это - муж самой Зориной". Да только однажды Людмиле, как когда-то Николаю Янковскому, пришлось пожертвовать своей карьерой ради Олега. Бросив все, она последовала за мужем в Москву, с головой ушла в семью - развитию таланта такого ранга, как у Янковского, требовались "крепкие тылы". Олег Иванович - приверженец семейных ценностей - говорит о том, что, если бы ему пришлось выбирать между семьей и творчеством, он, не задумываясь, пожертвовал бы карьерой. Слава Богу, что выбирать ему не пришлось. Слава Богу, и спасибо Людмиле Зориной.

Кроме жены самые близкие люди для Янковского - сын Филипп, невестка Оксана Фандера и, конечно, внуки. Их у него двое - Ваня и Лизонька. Олег Иванович признается: "Вообще-то, я плохой воспитатель. Но я безумно люблю внуков. И то свободное время, которое у меня есть, пытаюсь отдать им. Мы уже весь детский театральный репертуар пересмотрели. Скоро потихонечку перейдем на балет и серьезные драматические спектакли. А еще нас с внуками можно встретить на роллердроме или в "Мире пиццы" на Садовом. И в компьютерные игры мы с Иваном любим поиграть. Сам я - сущий дикарь и не знаю, с какой стороны подойти к компьютеру. А внук в этом хорошо разбирается. И на английском Иван изъясняется ловко, не то, что я сам".

Олег Иванович гордится тем, что построил для своей семьи дом, похожий на тот, о котором рассказывали ему когда-то бабушка и мама... Он, которому судьба улыбалась столько раз, по-прежнему считает, что семья - самая большая удача в его жизни.

- Вопрос как гражданину и патриоту: почему получается так, что изобрести, что-то придумать мы можем, а качественно реализовать, продать никак не научимся? Чего не хватает нашей нации? Уж, наверное, мы не хуже китайцев, немцев, которые умеют ровно делать швы на рубашке и до конца закручивать гайки в моторе?..
- Мы не умеем созидать. Вместо того чтобы радоваться, например, новому красивому зданию, русский человек начинает скрежетать зубами: "Вот деньжищ-то угрохали, сволочи!" Черная зависть к богатым людям в нас заложена генетически. Конечно, к ним сегодня много претензий. Не всегда они правильно себя ведут, но принципиальное отношение к ним в стране всегда было одинаковым. Россия резко перешла от рабства к мнимым свободам. Мы гадим там же, где живем. В подъездах - грязь, в лифтах - моча. Наверное, такое отношение формирует наше крепостное мышление.

- Тем не менее, сейчас власти много говорят о том, что в обществе наконец-то наступила стабильность. Вы чувствуете себя уверенным в завтрашнем дне или ощущение того, что мы живем на пороховой бочке, остается?
- Сегодняшнюю ситуацию для себя я определяю как конструктивный покой. Если на протяжении многих лет нас колотило каждую осень, мы с уже привычным ужасом ждали августа-сентября, то сейчас стало как-то поспокойнее. И такое конструктивное затишье дает замечательные плоды: резко встал на ноги кинематограф, зашевелился частный бизнес. В искусство стали вкладывать деньги, понимая, что их можно вернуть…

- Но это опять же больше касается кинематографа. А что с театром?
- Одна из важных проблем современного театра - отсутствие материала. Просто какая-то депрессивная поздняя осень. Но это естественный процесс. В любом виде искусства есть весна, лето, осень, зима. А потом наступает снова весна.
Другая серьезная проблема театра - отсутствие режиссеров. Выпускник режиссерского факультета сегодня не идет работать в театр. Он лучше наберет звезд и поставит антрепризу - и сам таким образом заработает, и артистам карман пополнит. Это неправильный процесс.

- Вы реже стали появляться в кино. Мало интересных предложений?
- Раньше я до дури много снимался, чего не нужно было делать. Шесть картин в год - это ненормально. Но у артиста всегда есть страх: если он сейчас не снимется, завтра его просто забудут. Эта фобия привела к тому, что у меня есть ряд фильмов, за которые мне стыдно, которые не хочется вспоминать. Правильно говорила Раневская: "Деньги проешь, а стыд останется". Сейчас, к счастью, участие в картинах прилично оплачивается, так что можно позволить себе выбирать, делать паузы.

- Вас не видно ни в одном из многочисленных сериалов, идущих на ТВ. Считаете этот формат для себя недостойным?
- Когда-то я сказал, что никогда не буду сниматься в сериалах, и недавно мне эти слова припомнили. В этом году у меня было два больших телевизионных проекта - "Анна Каренина" (5 серий) и "Доктор Живаго" (11 серий). Но я не считаю эти картины сериалами. Во-первых, они сделаны по законам большого кино, а во-вторых - какой материал! В "Живаго" я сыграл Комаровского, а в "Карениной" Каренина.

- Актеры старшего поколения говорят, что их молодые коллеги относятся к себе более трепетно: распорядок дня строят разумнее, могут позволить себе играть "вполноги"…
- Да, сегодняшняя молодежь любит и ценит себя больше, чем мы в их возрасте. Многие молодые актеры, с которыми я общаюсь, увлекаются здоровым питанием, ходят в спортзал. Играть же, как вы говорите, "вполноги" хороший артист просто не сможет. Это не связано с возрастом. Актер обязательно должен излучать энергетику. Ты выходишь на сцену - и начинают по-другому работать селезенка, печень, нервная система. Это тяжело, но это того стоит. Вчера, например, отыграли спектакль, зал встал, аплодирует. И я вижу, как молодеет на глазах Инна Михайловна Чурикова, как скидывает пару десятков лет Александр Збруев. И сам чувствую, что как будто принял чудесную таблетку молодости.

- Олег Иванович, вы сами-то были щеголем и стилягой?
Янковский (смеется):
- Недолго. Я эту моду мальчишкой застал в Минске, 9-й и 10-й классы. Стилягами модных молодых людей называли только в СССР. Для Запада этот стиль был естественной жизнью. А у нас это выросло в движение протеста против серости.

- Чтобы быть не похожим на других, надо же было напрячься, усилия стилиста какие-то приложить.
- Безусловно. Наваривали подошвы на башмаки, я уже не помню как. Ушивали брюки, пиджаки клетчатые покупали на несколько размеров больше, чтобы широкие плечи были. И коки на голове. У некоторых даже какая-то философия была. Разумеется, музыка, рок-н-ролл, буги, записи на рентгеновской пленке. И самое главное - шатание по Бродвею, так в каждом городе, в том числе и в Минске, центральную улицу называли. Курили небрежно, чтобы взрослыми казаться и буржуазными.

- Из каких источников вы черпали информацию об этой роскоши? Кино? Литература?
- Да какое кино? Упаси бог! Это подсказывало массовое сознание. Компания жила одним духом. Знакомились на этом Бродвее. По одной стороне только стиляги и ходили. А люди как-то шарахались от них, переходили на другую сторону.

- Выпивали стиляги?
- Курили. Но выпивать в 16 лет тогда было ненормально.

- А девочки-стиляги были?
- Да. Но все у нас было очень целомудренно и чинно.

- А они в чем ходили?
- Тапочки какие-то, легкие платьица. Все самодельное, нелепое. Ничего импортного у нас не могло быть. Не на что было купить.

- А ваш сын не попадал под очарование какого-то движения?
- К счастью, не было. Единственный напряженный момент, это когда лавина свободы обрушилась на поколение моего сына. У них была компания: Федор Бондарчук, Степан Михалков, Егор Кончаловский... И вот, когда на них обрушились эти ночные клубы, я немного напрягся. Они были клипмейкерами. Общение в основном ночью у них, в шоу-бизнесе. Но этот пафос быстро прошел.

- В момент увлечения миром стиляг вам уже казалось, что буржуазный мир более свободный, чем тот, который окружает вас?
- Понимание происходило на подсознательном уровне. Выездов-то не было. Польша-то, допустим, от нас не отличалась, и даже ГДР не очень. Самое большое потрясение от капитализма я получил, когда снимался у Тарковского в "Ностальгии" - на полгода шикарные отели, Рим, Флоренция...

- Вы тогда реально почувствовали ностальгию?
- Всякий раз по возвращении из-за границы у меня жуткая депрессия была. Не думаю, что только у меня. Когда въезжаешь в темную Москву, грязную, с пустыми магазинами, какая ностальгия? Обида была: почему у нас так все нелепо и скудно?

- А такое явление, как стукачество, присутствовало во времена стиляг?
- Наверняка. Стукачество ведь явление вневременное. Мы с супругой должны были поехать в Париж. Нам сказали серые люди: "Помогите нам". Я говорю: "В каком смысле?" Ну, говорят, если я увижу, что такой-то человек что-то там будет говорить или делать... Я сказал, если это такая плата за Париж, то лучше я не поеду. Но они не настаивали, слава богу. Мы с супругой не спали ночь потом - трясло.

- Можете сравнить себя 20-летнего студента с сегодняшним московским пареньком?
- Моему внуку 18 лет, я могу судить по нему. Это совершенно другие люди. Они более информированы о мире. Хотя более поверхностны: зачем читать "Войну и мир", когда в Интернете есть краткое содержание? Вот я не владею компьютером, да и в телефоне не всегда могу разобраться. Внук смеется надо мной. И внучка, которой 13 лет. Мы в этом смысле покажемся дикими людьми, но зато в душе чище. У них глаза другие, в них детскость стерта. Они уже взрослые изначально.

- Помните первое в вашей жизни культурное потрясение? Это было кино, книга, музыка?
- В Саратове на 1-м этаже жил сосед. За оконной занавеской мелькал какой-то экранчик. Потом объяснили, что это телевизор. Как это может быть? Кино? Дома? Это как-то не укладывалось в голову.
Я часто прогуливал школу - вместо уроков шел на 9 утра в кино. "Чапаева" смотрел, не помню сколько раз. Вот это тоже было серьезным потрясением. Театр меня не потряс. Я вообще не собирался быть артистом. Меня больше футбол интересовал.

- Можете сказать, что талант всегда пробьет дорогу? Или все-таки тут нужно вмешательство судьбы...
- Судьба, наверное... У меня вообще отсутствует свойство пробить что-то. При моих нынешних возможностях я бы давно ресторан имел бы, еще что-то, но, к большому сожалению, я только могу заниматься вот этим странным делом.

- Плакали в кино когда в последний раз?
- "Мюнхгаузена" показывали. Я включил, и так защемило в некоторых местах. И, конечно, когда пересматриваю "Полеты во сне и наяву", там тоже комок в горле. "Над вымыслом своим слезами обольюсь" - вот это теперь я понял буквально.

По материалам сайтов: Peoples.ru, People's History, Аргументы И Факты, Комсомольская правда