Владимир Кунин (Файнберг) родился в Ленинграде 19 июня 1927 года. Воевал, прослужил до 1951-го. Демобилизовавшись, без экзаменов поступил в институт физкультуры имени П. Ф. Лесгафта. Оттуда его выгнали в 1955-м, обнаружив, что у студента Кунина аттестат об окончании десятилетки - фальшивый. Но мастер спорта по акробатике устроился в цирк и шесть лет выступал на аренах СССР. В январе 1961-го он разбился на представлении, долго лечился и сочинил два рассказа. Их тут же напечатал журнал "Советский цирк" - так состоялся литературный дебют Кунина. Затем он два года работал специальным корреспондентом этого журнала и газеты "Советская культура". В 1967-м на экраны вышла военная драма "Хроника пикирующего бомбардировщика" по сценарию Владимира Кунина. Громадную известность принесла писателю опубликованная в начале 1988-го в журнале "Аврора" повесть "Интердевочка", которую в 1989-м экранизировал Петр Тодоровский. С начала 1990-х писатель живет и работает в Мюнхене.

- Вы - автор сценария одного из лучших фильмов о Великой Отечественной войне - "Хроника пикирующего бомбардировщика". Один из главных героев этого фильма - еврей. Для того времени это было почти невероятно. Как партийные идеологи отнеслись к этому, оказывалось ли на вас какое-то давление?
- Партийные идеологи умоляли выбросить из финальной сцены кусок, когда штурман - Веня Гуревич кричит командиру экипажа - "Давай!!!" и тот направляет самолет на стоянку немецких истребителей. Дальше, как известно - гибель... Вот это очень волновало всех - как это ЕВРЕЙ посылает на смерть русских? То, что он при этом погибал сам - все отчего-то забывали. Однако за моей спиной стояло мое военное прошлое и мой незабываемый литературный покровитель, который именно по "Хронике..." дал мне рекомендацию в Союз писателей - Юрий Павлович Герман. Отстояли...

- Вы были военным летчиком, спортсменом (чемпионом СССР по акробатике), артистом цирка, водителем, журналистом. А есть ли профессия, которая привлекает вас, и вы, возможно, сожалеете, что так и не стали врачом, например, или музыкантом?
- Если бы не все то, что вы перечислили, обнаружив прекрасное знание моей жутко запутанной биографии - я, наверняка, стал бы танцором-чечеточником. Об этом я просто мечтал когда-то!

- Вы один из самых читаемых русскоязычных писателей. А какова судьба ваших книг и фильмов за пределами России - в США, Германии?
- Мои книжки изданы в 23 странах мира, переведены на 17 языков. На китайском "Интердевочку" издали трижды и все в разных переводах! Вот, что такое - "великая страна"... В ней даже идиотизм не знает границ.

- Вот уже несколько лет мы с великим интересом следим за перипетиями жизни несколько необычного героя - кота Кыси. Что нас ждет - продолжение знакомства с полюбившимся персонажем или разлука с ним?
- Кысю я и сам очень люблю. Но на его финальной фразе во время награждения "Оскаром" в книге "Кыся в Голливуде" удивительные приключения кота для меня закончились. Все! Теперь Кыся - это только память о счастливых днях сочинения книжки.

- Вы, наверное, первый советский писатель, создавший киноповесть об интердевочках. Книга (фильм, пожалуй, в меньшей степени) удивительно правдива и достоверна, а к героине - Тане, нельзя относиться иначе как с состраданием и даже уважением. Есть ли ее реальный прототип? Как вы работали над книгой?
- Я не "наверное, первый советский писатель", а именно - первый. За что мне и досталось в свое время... Прототипа нет, образ собирательный и очень точный. Как я работал над сценарием? Так же, как всегда. Влезал в материал по самую маковку. Это вовсе не значит, что я переспал со всеми валютными проститутками. Это значит, что я семь месяцев собирал информацию, а уж только потом сел за машинку. Но про это я уже много раз рассказывал.

- Есть ли у вас друзья в Израиле?
- Друзья в Израиле есть. Это мои дорогие Сонечка и Миша Фейгельман из Беэр-Шевы и Яша и Анечка Бавли из Ганей-Авива, которых люблю безмерно и буду всегда рад видеть. А пожелать я могу своим читателям и любимым друзьям - только здоровья и мужества. Ибо эмиграция - это не только спасение, но и в достаточно сильной мере - разрушение.

- Владимир Владимирович, в середине 1990-х вы были в Израиле. Ваши впечатления о Земле обетованной?
- Я, действительно, месяц пробыл в Израиле. Объехал практически всю страну. Встречался с очень разными людьми. Разными - как по социальному положению, так и по образу мышления. Не буду вилять хвостом, стараясь понравиться кому бы то ни было. На глубокий анализ нет ни места, ни сил, ни желания. Скажу одно: мне не хотелось бы жить в Израиле. Простите меня.

- Зато вы уже несколько лет живете в Мюнхене. Вы - фронтовик.
- Мюнхен выбран был мной не случайно. Меня здесь впервые издали в 1989 году. Потом издали еще. Потом обо мне написали все газеты в Германии. Потом у меня заболела жена Ирина. В России не было тех лекарств, которые были здесь. Я не эмигрировал. Меня просто пригласили здесь жить. Моя жена - самый близкий и самый любимый человек в моей жизни - выздоровела.
Когда задают вопрос о том, как я отношусь к стране, которая воевала против меня, я вспоминаю испанский Эскуриал, где в одной могиле похоронены и "мятежники", и "республиканцы". Времени прошло - три поколения. Хватит эксплуатировать войну, как средство пропаганды. Была тяжкая и кровавая ПОБЕДА. Но было и внутреннее, последующее лагерное поражение... Не пора ли День Победы отмечать, как День поминовения погибших в этой страшной войне, как День окончания войны?

- За годы жизни в Советском Союзе приходилось ли вам сталкиваться с проявлениями антисемитизма?
- Ну, конечно, приходилось! Кого миновала чаша сия?! Однако когда я говорю - "приходилось", не имею в виду лично себя. Меня трудно было обвинить в придуманных "еврейских грехах" - жадности, торгашестве, нерешительности. То есть во всем, что антисемиты всех стран и всех народов обычно приписывают евреям. Я всю жизнь занимался делами, не втискивающимися в эти злобные фантазии: я был беспризорником, и на фронт в 1943 году пошел из тюрьмы, где сидел за вооруженное ограбление.
В армии я летал на самых "страшных" и прекрасных самолетах - пикировщиках ПЕ-2, потом стал мастером спорта СССР по акробатике. Да и работа в цирке никак не предполагала "торгашества". Потом я стал журналистом в "Советской культуре", освещал уголовно-правовые вопросы, потом писал сценарии, зарабатывая очень большие, по тем временам, деньги! Кино всегда давало от 800 до 1200 процентов прибыли от затраченных на него средств! Мы, создатели этих картин, по сравнению с любым западным коллегой получали копейки. Зато нас было невыгодно угнетать! Нельзя резать курицу, несущую золотые яйца! Нас можно было только унизить творчески. Что и делалось повсеместно.

- По России тоскуете?
- Ни хрена я не тоскую по России! Особенно по сегодняшней. Нет во мне никакой ностальгии по "березкам"! Вся моя тоска обращена в сторону прошлой жизни, к прошлым событиям, в которых я участвовал, к людям, которых я сейчас лишен возможности увидеть.

- Владимир Владимирович, ваша повесть "Мика и Альфред" носит автобиографический характер? Во всяком случае, некоторые эпизоды из жизни Мики Полякова удивительно напоминают факты из биографии Владимира Кунина.
- Не совсем. Я никогда не организовывал заказных убийств. Однако пересечений много. Я бы сказал так: это первая моя книга, для которой мне не пришлось собирать материал.

- Владимир Владимирович, как-то вы сказали, что не стоит залезать в душу писателя и пытаться его узнать поближе, ибо самое лучшее сочинитель вкладывает в свои произведения, а худшим делится с окружающими. Вы именно поэтому не любите общаться с прессой?
- Я просто не перевариваю давать интервью. Обычно из них потом получается чудовищное вранье. А бывает и того хуже: раскрываю газету, а там некто "беседует" со мной. А я ни этого человека, ни газеты этой никогда раньше и в глаза не видел. Вообще же к хорошей журналистике я отношусь очень и очень внимательно - получаю много газет из России и Америки.

- А кто ваш самый любимый писатель?
- Их много. Из современников - Фазиль Искандер. Совершенно блистательный автор.

- Привлек ли ваше внимание кто-нибудь из современных молодых дарований?
- Я не знаю литературы молодых. Наверное, просто не хватает времени на постижение чего-то нового.

- Ну уж об Ирине Денежкиной, едва не получившей премию "Национальный бестселлер" за свое творение "Дай мне", вы определенно слышали.
- По-моему, это посредственность и чудовищный примитив.

- А разве не являются показателем талантливости большие тиражи и то, что читатель голосует за такие книги звонкой монетой?
- Это показатель только того, что у нас крайне невзыскательный читатель. На сегодняшний день читательские вкусы настолько низки, что оценочная планка находится где-то на уровне плинтуса.

- Значит, писатель должен поднимать читателя на более высокий уровень?
- Нет, это не наша с вами задача. Воспитанием масс заниматься не стоит. Этим в свое время занималась литература соцреализма. И, как показало время, не очень успешно. После "Интердевочки" я поклялся себе, что больше никогда не буду писать никаких реалистических вещей. Теперь я сочиняю только "утешительные сказки".

- Говорят, что вы были одним из первых слушателей сказки Леонида Филатова "Сказ про Федота-стрельца". Это правда?
- Чистейшая. Впервые я услышал Ленину сказку на кухне у режиссера Миши Туманишвили. Мы тогда снимали фильм "Полоса препятствий". Сидим мы с Мишей и нашим оператором Борей Бондаренко, обсуждаем творческие дела. Звонок в дверь: пришел Леня Филатов - он как раз писал текст песни к нашему фильму. Послушали Филатова, стихи понравились. А потом он и говорит: "Ребята, хотите, я вам свою новую сказку почитаю?". Мы полтора часа ржали как сумасшедшие, выпили вчетвером хорошенько...

- Если бы у читателя была возможность прочесть всего три ваших произведения, что бы вы ему порекомендовали?
- Почему только три? Я бы предложил четыре: "Мика и Альфред", "Ночь с Ангелом", "ИнтерКыся" и "Путешествие на тот свет".

- По книге "Иванов и Рабинович", над которой хохочут миллионы читателей во всем мире, Валерий Быченков снял одноименный сериал. Говорят, он вам настолько не понравился, что вы даже сняли свое имя с титров.
- Снял. Второй раз в жизни. Когда режиссер и продюсер пытаются очень неквалифицированно изменить сценарий, ползет вся жестко выверенная драматургическая конструкция. Лихая ироничная история может мгновенно превратиться в вялую и кислую, как получилось с "Интердевочкой". Нужна тонкость и такт обращения режиссера с драматургическим материалом. В советское время было достаточно крепкое Управление по охране авторских прав. Сейчас его нет. Единственное, что могу посоветовать коллегам, - это внимательно читать договор при подписании. Я читал невнимательно и поплатился за это.

- Владимир Владимирович, за что вы так не любите "Интердевочку"? Ведь именно благодаря ней вы "проснулись знаменитым".
- Совершенно посредственное произведение, неожиданно для меня попавшее "в струю" и повернувшее мою жизнь в иное русло. И на меня, и на издательство читатели обрушили в свое время полмиллиона писем. В половине из них "Интердевочка" превозносилась до небес. Другая половина требовала повесить меня за ноги, сжечь и развеять мой прах по ветру. Милицейский генералитет утверждал, что у нас в стране вообще нет проституции, что Кунин оболгал советскую женщину. А газета "Правда" обозвала меня порнорэкетиром. Так что оснований не любить ее у меня предостаточно.

- Есть ли фильмы, снятые по вашим сценариям, которыми вы полностью удовлетворены?
- Я очень люблю пять своих картин. Это "Хроника пикирующего бомбардировщика", "Старшина" с превосходным актером Владимиром Гостюхиным, "Трое на шоссе" с Арменом Джигарханяном и Вячеславом Невинным, "Чокнутые" и "Ребро Адама", где великолепна Инна Чурикова и превосходен весь актерский ансамбль. Прямая заслуга режиссера Вячеслава Криштофовича.

- А как вы относитесь к ненормативной лексике в художественной прозе?
- Скажите, кто поверит автору, у которого матерый шоферюга говорит языком академика Лихачева? У каждого героя есть своя речевая характеристика. И если пол-России изъясняется матом, то почему бы какому-то персонажу и не выматериться? Мне критики предъявляли подобные претензии десятки раз. В том числе и по поводу моего Кыси. На что я отвечаю: "Откройте книгу и посмотрите на первую страницу: сразу под названием Кыся просит читателей не показывать эту книгу детям". Да, он хамоват по натуре и по-иному высказываться не умеет. А свое мнение об уместности ненормативной лексики в современной литературе я изложил в романе "Кыся в Америке". Множество людей сыплет матерком на каждом шагу, но при этом возмущается, когда те же слова и выражения видит набранными типографским шрифтом. Это своеобразная форма ханжества и лжи.
В свое время моя "Интердевочка" носила название "Проститутка". Когда одному прогрессивному члену Политбюро в 1987 году принесли для прочтения мою рукопись, он сказал: "Печатайте. Только попросите Кунина изменить название. Наше общество еще не готово к восприятию слова "проститутка". И мне пришлось выдумать это идиотское слово "интердевочка", которое моментально прижилось в лексиконе российского обывателя.

- Так это ваш собственный неологизм?
- Ну а чей же? У меня есть куча полуграмотных, придуманных мною словосочетаний. Например, "Хроника пикирующего бомбардировщика". Ну не может быть у бомбардировщика хроники. Есть хроника времен. Но мне сочетание понравилось, и я, вопреки языковым законам, оставил его на веки вечные. Так же, как и одна моя книга, изданная в "Молодой гвардии" много лет назад, называлась "Лицо одушевленное". Полный бред сивой кобылы! А звучит очень симпатично, что-то вроде "платье серенькое цвета бордо". Я преднамеренно иду против правил, когда сочетание музыкально- выразительное и хорошо ложится на слух.

- Как вы относитесь к литературному рабству, которое маститые писатели в последнее время практикуют достаточно часто?
- Когда я вижу, что некий автор написал 28 толстых романов за два года, меня одолевают большие сомнения. Был однажды у меня такой случай. Я не успевал к издательским срокам, работая над "Кысей в Голливуде". Мне позвонили из Питера и предложили в помощники тройку-четверку "чудных мальчиков, очень любящих мои книги и хорошо воспринимающих мой стиль": "Вы нам расскажете, о чем хотите написать дальше, а эти ребята "под вас" напишут окончание буквально за месяц". Повторить сейчас свой ответ я не рискну. Выслушав мою сверхэмоциональную тираду, питерцы ответили: "Напрасно. Подобная практика существует. И за фамилией раскрученного писателя нередко стоят 5-6 рабов".

- В интернете 264 тысячи 700 упоминаний вашего имени. Вас это греет?
- У меня тот возраст, когда тебе уже плевать на известность. А в интернете обо мне - ровно треть вранья и всякой гнусности. Вот посмотрите: "В столице Еврейской автономной области поставили антиэмигрантский спектакль "Иванов и Рабинович" по одноименной книге Владимира Кунина". Ну что это такое? Эту книгу я написал не в России, а здесь, в Мюнхене. Что в ней антиэмигрантского?

- Эмиграция, по Кунину, это - разрушение личности?
- Именно. Эмигрант теряет почву под ногами, лишается круга постоянных привычек, всего того, чем он жил у себя дома. Он должен полностью изменить свое поведение, преодолевая в себе одно и впитывая в себя другое. Девяносто процентов эмигрантов - слабые люди. Не потому, что покинули родные пределы, а потому, что слабеют от груза нахлынувших на них проблем. И тогда начинают врать, выдумывать спасительную ложь, чтобы поддержать разрушенное эмиграцией чувство собственного достоинства. Они начинают рассказывать всем подряд, как у них на родине было все схвачено, как их там уважали, какие посты они занимали. Редко кому в эмиграции удается сохранить свое лицо.

- Тем не менее, вы сами уже много лет живете в эмиграции и прекрасно сохранили свое лицо.
- Я не отношусь к числу классических эмигрантов. В 89-м году я просто попросил у германского правительства визу для постоянного проживания, поскольку здесь переводили и печатали мои книги, и рассматриваю Германию как свой последний дом творчества.

- Часто путешествуете?
- Чтобы писать, нужно знать. Чтобы знать, нужно общаться. А сидеть дома и высасывать из пальца - последнее дело. Я часто мотаюсь в Питер и Москву. Много писал об Америке и Германии. Стараюсь вести активный образ жизни.

- Получается?
- Я в своей жизни всегда занимался делами, связанными с риском для жизни: семь с половиной лет был военным летчиком, был мастером спорта СССР по акробатике, много лет работал в цирке. Теперь рискую, сочиняя новую книжку. Ибо она может быть последней, недописанной. С годами это чувство обостряется, и работать мне становится все труднее и труднее...

По материалам сайтов: Peoples.ru, MigNews.COM