- Вячеслав Михайлович, как вы считаете, для чего нужна мода вообще?
- Мода призвана, прежде всего, помогать и служить человеку. А лишь потом она должна быть поводом для самолюбования, как это зачастую и происходит сейчас.

- Вы довольно часто проводите мастер-классы на различных фестивалях. Вы получаете от этого удовольствие?
- По своей природе я - миссионер. Начиная еще с 60-х годов, как только я вышел в мир моды и перебрался в Дом моды на Кузнецком мосту (который устанавливал направления моды для всей страны), я начал изучение самого себя и своих возможностей. В то время я еще не умел говорить, а мне очень хотелось грамотно выражать свои мысли. Поэтому я и начал выезжать из Москвы с публичными лекциями о стиле. Мне это приятно.

- Перед тем как стать законодателем моды в СССР, вам приходилось обращаться к истории?
- Основным лейтмотивом советской моды была связь традиций и современности. Поэтому, изучая культуру ушедших цивилизаций и историю этнических костюмов различных народов Советского Союза, я получал огромное удовольствие. Я понял, что вся ценность и богатство нации - в ее традициях.

- Известно, что вы являетесь чуть ли не единственным мэтром, проводящим специализированное обучение?
- Да. Я специально открыл Лабораторию моды, где и работаю со своими студентами. Именно через них я провожу мечту о прекрасном будущем. У меня замечательные студенты. Конечно, все они разные, но все же - ученики моей школы. У них у всех есть тяга к прекрасному, а это очень важно.

- Вячеслав Михайлович, а вы занимаетесь чем-либо, помимо моды?
- Кроме красивых коллекций, я еще занимаюсь выставками собственных работ по живописи. Даже не представляю себе, как это все успеваю. У меня необычайно насыщен рабочий день. А ведь я - человек "совка". И не могу себе позволить не быть полезным тем людям, которым я должен сделать доброе дело.

- У вас всегда очень оригинальные сценические решения. Может, еще какой-то сюрприз готовите?
- Конечно. Я мечтаю сделать детскую коллекцию, коллекцию для полных женщин. Их я одеваю сейчас только в индивидуальных заказах. Потому что большее - не успеваю физически. Хотя полные женщины сейчас, к сожалению, незаслуженно забыты. Кстати, еще во времена "совка" я мечтал запустить даже массовое производство мужского и женского белья. Но я понял, что это невозможно. Потому что я оттачиваю каждую модель до совершенства. А хуже сделать уже не могу себе позволить - мне стыдно.

- Вячеслав Михайлович, то, что вы родились в городе Иваново, как-то предопределило вашу дальнейшую судьбу?
- Мне сейчас трудно говорить об этом, я думаю, что пути господни неисповедимы. Я родился в Иваново, в скромной семье. Мама в свое время мечтала быть актрисой, но началась война, и она осталась одна с двумя детьми. Сначала она работала в военном госпитале, потом стала уборщицей, после войны - прачкой. Я жил в достаточно скромной среде, к костюму не имеющей никакого отношения. Первый костюм я сшил, когда окончил текстильный институт в Москве, в 24 года. До этого я ходил в обносках, которые дарили те клиенты, которым мама стирала старые вещи. В общем, ничто не предвещало, что я могу стать модельером, тем более что я тоже мечтал быть артистом оперетты, как мама, и пел, и танцевал, был заводным мальчиком. В школе и в техникуме участвовал в самодеятельности, проводил вечера, то есть я жил наполненной жизнью, несмотря на то, что было очень фигово. Я всегда радовался, был светел и меня даже звали солнечным зайчиком, потому что я нес свет и радость, которую испытывал от жизни. А модельером я стал случайно, потому что как сын изменника родины (мой отец бежал из плена и его посадили на 10 лет) не мог попасть ни в какой вуз, и поэтому я пошел в единственный техникум, который меня принял, это Ивановский химико-технологический техникум.
А рисовать я стал, потому что мама хотела, чтобы я умел вышивать подушки. Все соседские детки вышивали, а я не вышивал, и она сказала: "Ты должен учиться вышивать подушки, надо рисовать цветочки". Я начал рвать с газона цветочки вечерами и составлять композиции из них, потом стал вышивать гладью, крестиком, чем мама была очень довольна.
Тогда Иваново был мощным текстильным центром, там было масса предприятий, которые выпускали дивные хлопчатобумажные ткани. Я блестяще окончил техникум, и меня отправили в Московский текстильный институт. Проучившись там два года, я выбрал для себя профессию модельера, поскольку все, чему я научился в Иваново, было гораздо больше, чем мог бы я получить в институте.

- А как вам пришла идея создать первый в стране Театр Моды?
- Я изначально мечтал быть актером, потому что когда я был в Иванове, я работал в двух спектаклях. Я играл Сережу Каренина в "Анне Карениной" и Дмитрия Ульянова в спектакле "Семья брата Ленина", но так получилось, что актером я не стал, а стал художником. Но мне было интересно показать коллекции, которые раньше представлялись очень нудно: "Модель такая-то, из того-то сделана", в действии.
Когда в 1982 году на Кузнецком мосту я открывал Дом Моды, я созрел для того, чтобы создать действо, праздник. Тогда у меня ничего не было: ни обуви, ни аксессуаров. Я купил в военторге мужское солдатское белье, покрасил его в разные цвета, купил по 8 рублей сапоги узбекские - "чуни" из искусственной кожи, и у меня ребята выходили и танцевали в этих одеждах. Было очень выразительно. Театр мне помогал спрятать ущербность и недостаток обуви, чулок, и всего самого необходимого. И из этого родилась совершенно удивительная новелла относительно театра. Я поставил массу интересных спектаклей, создал массу интересных коллекций, которые принесли звание лауреата Государственной премии.
Театр мне помогал самовыражаться и доносить свои идеи до зрителя, создав визуальный ряд эффектами пластики и музыки.

- До конца 80-х годов вы выступали как Вячеслав Зайцев, потом имя сократилось до Славы Зайцева, с чем это было связано?
- Дело в том, что когда я родился, в 1938 году прошлого века, у меня на стене в этой маленькой 12-метровой комнатке коммунальной квартиры висел портрет Вячеслава Михайловича Молотова. У меня отец был Михаил и меня назвали в честь Молотова. Но когда я узнал, что Молотов в свое время предал жену и очень бестактно поступил по отношению к своей близкой женщине, своей любимой, я сказал, что не хочу быть Вячеславом Михайловичем, а буду называться Славой. И по сей день вот я Слава Зайцев. А потом, когда я уехал за границу, оказалось что и Пьер Карден и Кристиан Диор носят имя и фамилию.
Сейчас "Слава Зайцев" существует как-то самостоятельно и отдельно от меня, как бренд.

- Русская мода принципиально отличается от всей остальной. Есть ли у русских дизайнеров какой-то свой стиль, или мода - понятие интернациональное?
- Я думаю, что мода - понятие интернациональное. Сегодня весь мир перешел на интернациональный стиль, потому что очень сократились связи, контакты и коммуникации стали очень доступны. Человек может свободно переместиться из одной страны в другую. Даже Япония, долгие годы державшаяся согласно своей традиции, перешла на интернациональный стиль одежды. И Россия так же.
Хотя дух должен сохраниться, но он ни в коем случае не должен быть доморощенным, старомодным или этнографическим, но формы должны сохраниться. Мудрость нашей народной одежды в простоте, а я всю жизнь пытаюсь познать простоту, потому что простота - это удел гения. Русской моды как таковой нет, есть отдельные попытки внести свою лепту в мировую моду.

- Что вообще вас вдохновляет на творчество?
- Любовь. Только любовь. Когда я люблю, я могу работать, когда я влюблен, я могу свернуть горы. Я люблю природу, люблю людей, музыку.
Вообще я человек очень быстро влюбляющийся, тем более что я люблю очень красивых людей, люблю очень красивую среду обитания, люблю природу, которая насыщена удивительным богатством и разнообразием, формой и формообразованием, цветом и цветосочетанием. Я люблю живопись, самое разное искусство, театр, балет - все это вызывает во мне определенное состояние почти стресса, экстаза. Если я получаю это, значит я счастливый человек, а это сильно влияет на мое творчество.

- Что самое сложное в работе с моделями?
- Наши модели отличаются от западных тем, что если те показывают одежду, они живут в ней, а наши модели просто показывают, они в них не живут, поэтому есть какой-то показушный момент во всем этом. Я учу своих моделей жить на сцене, не показывать модели, а жить в этой одежде, и действия не должны быть нарочитыми и придуманными. Идите по сцене, общайтесь с людьми, если это мужчины, если женщина, то она не должна вглядываться в лица, она должна нести себя, должна быть на сцене королевой, но доступной для восприятия, женщиной, которую хочется рассматривать внимательно, которая подкупает своей таинственной улыбкой, как Мона Лиза. Поэтому для меня очень важно научить модель чувствовать одежду, жить в этой одежде, поэтому очень часто раньше я дарил просто свою одежду манекенщицам, чтобы они в ней ходили.

- А какой тип внешности вам наиболее симпатичен, каких девушек вы любите облачать в свои одежды?
- Не наглых, девочек, деликатных, тихих, с достаточно совершенными чертами лица. Это не значит, что у них должен быть точеный нос, какие-то особые губы или определенные параметры. Конечно, существует норма: рост у манекенщицы, на которую я меряю - 180-182, 90-92 - грудь, талия может быть 60-62, 64 - не суть важно, тут существует типовая модель, и я не имею права менять существующее представление о типовой модели. Это типовая модель для примерки, потому что для продажи она совершенно другая - это модель примерно 172, размер 46-48, все пышнее, все присутствует, а для подиума она должна быть как балерина, не может же быть балерина полной. У меня были предпосылки демонстрации одежды на полных женщинах, мы показывали одежду 52, 56 размеров. Но было немножко неловко, потому что я всегда рассматриваю полную женщину не как модель, а как женщину, и я (не желая обидеть женщин) перестал это делать.
Я последние годы моделирую в основном на полных женщин, потому что я испытываю от этого особую радость. Когда женщина счастлива, когда она востребована, приходит с букетом цветов или коробкой конфет и она счастлива, потому что полная женщина, как и другие, хочет быть замечена.

- Слава, признание и, как атрибут, финансовое благополучие какой ценой вам достались?
- Огромной ценой, не хочется пересказывать свою жизнь, полную разочарования, потерь, предательств и негатива. Просто я по природе своей очень чувствительный человек и это сказывается. Мне повезло от Бога, что я не помню зла, я умею выбрасывать то, что обычно людей душит, сжигает их сердца. Мне Бог дал возможность рисовать, поэтому свой негатив я отдаю через рисунок.
Казалось бы, сейчас я человек, который может позволить себе очень многое, в силу того, что у меня все есть. У меня масса званий, знаний, денег, конечно, я не получаю в России никаких. Если бы не французы, я бы их и не имел вообще, потому что французы предложили мне создать свою линию парфюма "Маруся", которая родилась в 93-м году, она принесла мне финансовое благосостояние и более или менее 10 лет я жил. Был период, когда было очень тяжело, но никто не помог, потому что никто никогда не помогал, в этой стране никто палец о палец не ударил для того, чтобы я состоялся. Всё, что у меня есть - это благодаря богу.
У меня есть книги стихов, где написано: "Я всем обязан проведению". Просто должен был появиться такой человек, который должен стать кумиром в стране. В Европе в 1974 году появились материалы, где меня поставили с выдающимися художниками всего мира. В первых рядах шел Фредерик Ворт, второй - Поль Пуаре, потом Габриэль Шанель, Кристиан Диор и пятый был Слава Зайцев. Я был совершенно потрясен и это в 74-м году, я еще помню, обрадовался, но мне сказали: "Забудьте, что такое было и не рыпайтесь". Я думал принести пользу государству, потому что последовала масса предложений из Европы и Америки, а все это заперли и закрыли, и 20 лет я никуда не выезжал.
Жизнь была полна неожиданностей и разных преград, но при всем при этом я испытывал огромное счастье оттого, что я не работал в моде, а работал в театре. Я познакомился с блестящими актерами, актрисами: Ладынина, Галина Петровна Уланова, Шульженко.

- А бывали такие моменты, когда хотелось сказать: "Все, хватит"?
- Конечно, в 1978 году я хотел уйти из моды вообще - я ушел с самого крутого места, я был художественным руководителем Дома Моделей. После триумфального показа в Белом зале, было еще два больших показа, которые собрали огромное количество народа, туда вообще попасть было нереально совершенно, я вышел на улицу - пасмурно, весенне-зимнее состояние, и я со своими сумками, аксессуарами, с тряпками со всеми, никого нет - ни машин, ничего - и я попер домой к себе, думаю: "Все, кончено, больше я не могу. Меня спасло только то, что обо мне писала вся мировая пресса, я был постоянно у всех на устах. Мировая пресса писала, и она меня спасла, иначе бы меня не было.

- Чем сейчас занимается ваша жена?
- Она художник, она каждый год работает, делает елку в Олимпийском, работает, как живописец, как график, и как поэт. Она очень эрудированный, очень тонкий человек с очень сложной психикой и отношением к действительности. Она изучила английский язык для того, чтобы читать в оригинале английские книги, перестала смотреть телевидение, потому что это ее удручает. Егор в этом плане, мой сын, ближе к ней по духу. Мой сын - человек с удивительно сложным мировоззрением и пониманием моды. За 20 лет работы со мной он изучил всю структуру, стиль, но пошел дальше. Его не интересовал человек, его интересовала только идея. Но я считаю, что это позволительно, ведь пока я могу быть здесь полезным, я считаю, что он может сжаться максимально, как он считает, потому что то, что делает он, не делает в мире никто.
Мы все разные, Егор как бы аккумулирует в себе что-то и от меня и от Маришки, стал более крепкий и более сильный. Ещё еще растет внучка Маруська, она тоже человек очень креативный. Я надеюсь, что она станет продолжением нашей карьеры, я надеюсь, Дом Моделей будет принадлежать ей.

- А никогда не возникало каких-то сложностей, когда в семье три творческих человека?
- Именно поэтому мы все живем отдельно, потому что по-другому невозможно, мы ведь все разные, горячие. Как правило, я в основном камень преткновения, на мне всегда негатив, который возникает, сворачивается. Я очень люблю своего сына и многое прощаю человеку, потому что он должен жить и должен творить. Потому что это личность уникальная, мне просто очень повезло.

- Для счастья чего еще не хватает?
- Наверное, времени, еще четыре часа в сутки хотя бы, потому что я сплю четыре часа всего, в 6 часов - уже на работе. Я уже как 7 лет живу в деревне, в лесу, а это 70 км от Москвы. Когда я приехал туда впервые, это была постройка усадьбы - дом-музей Владислава Зайцева. Новый 2000 год я провел там в полном одиночестве, умирая от страха в лесу, без охраны, я проснулся рано утром, вышел на улицу, и увидел лес, заснеженный весь как в сказках Андерсена, я сразу понял, что это мое место, где я буду долго жить. И вот я с 1 января перебрался в усадьбу, и живу уже 7 лет, не выезжая.
Я не могу себе позволить время тратить на пробки, я выезжаю рано и еду 40 минут, а вечером - это 2,5 часа. Это безумие, это потеря времени, когда ничего не можешь сделать, а так я приезжаю и делаю все дела до того, как начнут приходить люди. В этом же режиме жутком и живу, хотя уже врачи мне говорят, что иммунная система нулевая. И вот каждый день я ложусь на мешки, лежу, как терминатор, подключенный проводами, и меня накачивают электроэнергией, чтобы энергия космоса делала меня нормальным человеком.

По материалам сайтов: Peoples.ru, People's History, Комсомольская правда, Персона km.ru